11 ноября - Стояние на Угре

«ТВОЙ И МОЙ ВРАГ, ЗЛОДЕЙ РУСИ ЛЕЖИТ В МОГИЛЕ»

Одной из главных национальных задач Руси являлась стремление покончить с ордынской зависимостью. Необходимость освобождения была основной предпосылкой объединения русских территорий. Только встав на путь противостояния Орде во времена княжения Дмитрия Донского, Москва приобрела статус национального центра собирания русских земель.

Москва сумела по-новому построить отношения с ордынцами. К концу XV  века Золотой Орды как единой державы уже не  существовало. На месте Золотой Орды возникли автономные ханства - Крымское, Астраханское, Ногайское, Казанское, Сибирское и Большая Орда. Только Ахмат, хан Большой Орды, занимавшей значительную область Среднего Поволжья, стремился воссоздать былое единство Золотой Орды. Он желал получать с Руси, как с вассала Орды, дань, давать ярлыки русским князьям. Другие ханы во времена Ивана III не предъявляли подобных требований к Московской Руси. Напротив они рассматривали московского князя, как союзника в борьбе с претензиями Ахмата на золотоордынский трон и власть.

Хан Большой Орды Ахмат, который считал себя наследником золото-ордынских царей, в 1470-х гг. стал требовать от Ивана III дани и поездки в Орду за ярлыком. Это было очень некстати для Ивана III. Он находился в трениях со своими младшими братьями - удельными московскими князьями Андреем Галицким и Борисом Волоцким. (Они были недовольными тем, что великий князь не поделился с ними дмитровским уделом их брата Юрия, умершего бездетным в 1472 г.) Иван III пошел на компромисс с братьями, а к Axмату в 1476 г. отправил посольство. Мы не имеем сведений - возило ли оно хану дань. Очевидно, дело ограничилось дарами, потому что вскоре хан Ахмат вновь требовал «ордынского выхода» и личной явки московского князя в Большую Орду.

По преданию, которое Н.М. Карамзин поместил в свою «Историю государства Российского», Иван III растоптал ханскую басму (грамоту) и велел передать Ахмату, что если тот не оставит его в покое, с ханом произойдет то же, что с его басмой. Современные историки считают эпизод с басмой не более чем легендой. Такое поведение не соответствует ни характеру Ивана III - как политика, ни его действиям летом-осенью 1480 г.

В июне 1480 г. Ахмат выступил в поход со 100-тысячным войском. Он собирался напасть на Ивана Московского еще ранее, но крымский хан, друг Москвы и враг Большой Орды, атаковал Ахмата и расстроил его планы. Союзником Ахмата в походе 1480 г. был польский король и великий князь литовский Казимир IV, но он не оказал хану помощи, так как в Литве началась междоусобица, и крымцы принялись опустошать литовские владения.

Ахмат подошел к притоку Оки Угре, протекавшей в рязанской земле у южных русских рубежей. Русское войско во главе с Иваном III и Иваном Младым заняло оборону. Весь август и сентябрь прошел в незначительных схватках. Русские, вооруженные пушками, огнестрельными пищалями и самострелами (арбалетами), наносили татарской коннице существенный урон. Видя это, княжич Иван Молодой, а также многие воеводы рассчитывали на успех и желали биться с татарами. А вот великий князь сомневался. В его ближайшем окружении находились люди, которые советовали Ивану III помириться с ханом.

Тем временем Москва готовилась к нашествию. Построенный по приказу Ивана III новый кирпичный кремль мог вынести осаду. Однако осторожный Иван III велел своей второй жене - великой княгине Софьи укрыться на севере в Белоозере. С Софьей покинула столицу  и московская казна. Москвичей смутило это. Когда московский князь Иван Васильевич приехал в столицу, горожане встретили его с возмущением, думая, что он не желает их защищать. Духовенство послало Ивану III два письма. В своих посланиях отцы русской православной церкви призывали великого князя решительно бороться с ордынцами. Иван III по-прежнему сомневался. Он решил провести в Москве большой совет и вызвал сына-соправителя. Однако Иван Молодой на повеление отца оставить Угру и приехать в Москву ответил отказом. Пришлось московскому правителю вернуться к Угре.

В октябре ордынцы дважды пытались перейти Угру, но оба раза были отбиты. Иван III, все еще не веря в победу, пошел на переговоры с Ахматом. Ахмат поставил унизительные условия: он пожалует князя, если тот будет просить мира у стремени ханского коня. В итоге переговоры сорвались. Ахмат еще постоял у Угры, а 11 ноября 1480 г. увел свои войска в поволжские степи. Вскоре Ахмат погиб: его спящим зарезал соперник - сибирский хан Ивак. Ивак же прислал в Москву гонца сказать: «Твой и мой враг, злодей Руси лежит в могиле». Большая Орда начала распадаться, расхищенная соседними ханствами. Так длившееся 240 лет иго пало. Русь стала окончательно независимой.

«БОГ ДА СОХРАНИТ ТВОЕ ЦАРСТВО И ДАСТ ТЕБЕ ПОБЕДУ»

Тогда услышали в Москве о походе Ахмата, который шел медленно, ожидая вестей от Казимира. Иоанн все предвидел: как скоро Золотая Орда двинулась, Менгли-Гирей, верный его союзник, по условию с ним напал на Литовскую Подолию и тем отвлек Казимира от содействия с Ахматом. Зная же, что сей последний оставил в своих Улусах только жен, детей и старцев, Иоанн велел Крымскому Царевичу Нордоулату и Воеводе Звенигородскому, Князю Василью Ноздреватому, с небольшим отрядом сесть на суда и плыть туда Волгою, чтобы разгромить беззащитную Орду или по крайней мере устрашить Хана. Москва в несколько дней наполнилась ратниками. Передовое войско уже стояло на берегу Оки. Сын Великого Князя, младой Иоанн, выступил со всеми полками из столицы в Серпухов 8 июня [1480 г.]; а дядя его, Андрей Меньший, из своего Удела. Сам Государь еще оставался в Москве недель шесть; наконец, сведав о приближении Ахмата к Дону, 23 июля отправился в Коломну, поручив хранение столицы дяде своему, Михаилу Андреевичу Верейскому, и Боярину Князю Ивану Юрьевичу, Духовенству, купцам и народу. Кроме Митрополита, находился там Архиепископ Ростовский, Вассиан, старец ревностный ко славе отечества. Супруга Иоаннова выехала с двором своим в Дмитров, откуда на судах удалилась к пределам Белаозера; а мать его, Инокиня Марфа, вняв убеждениям Духовенства, к утешению народа осталась в Москве.

Великий Князь принял сам начальство над войском, прекрасным и многочисленным, которое стояло на берегах Оки реки, готовое к битве. Вся Россия с надеждою и страхом ожидала следствий. Иоанн был в положении Димитрия Донского, шедшего сразиться с Мамаем: имел полки лучше устроенные, Воевод опытнейших, более славы и величия; но зрелостию лет, природным хладнокровием, осторожностию располагаемый не верить слепому счастию, которое иногда бывает сильнее доблести в битвах, он не мог спокойно думать, что один час решит судьбу России; что все его великодушные замыслы, все успехи медленные, постепенные, могут кончиться гибелию нашего войска, развалинами Москвы, новою тягчайшею неволею нашего отечества, и единственно от нетерпения: ибо Золотая Орда ныне или завтра долженствовала исчезнуть по ее собственным, внутренним причинам разрушения. Димитрий победил Мамая, чтобы видеть пепел Москвы и платить дань Тохтамышу: гордый Витовт, презирая остатки Капчакского Ханства, хотел одним ударом сокрушить их и погубил рать свою на берегах Ворсклы. Иоанн имел славолюбие не воина, но Государя; а слава последнего состоит в целости Государства, не в личном мужестве: целость, сохраненная осмотрительною уклончивостию, славнее гордой отважности, которая подвергает народ бедствию. Сии мысли казались благоразумием Великому Князю и некоторым из Бояр, так что он желал, если можно, удалить решительную битву. Ахмат, слыша, что берега Оки к Рязанским пределам везде заняты Иоанновым войском, пошел от Дона мимо Мценска, Одоева и Любутска к Угре, в надежде соединиться там с Королевскими полками или вступить в Россию с той стороны, откуда его не ожидали. Великий Князь, дав повеление сыну и брату идти к Калуге и стать на левом берегу Угры, сам приехал в Москву, где жители посадов перебиралися в Кремль с своим драгоценнейшим имением и, видя Иоанна, вообразили, что он бежит от Хана. Многие кричали в ужасе: «Государь выдает нас Татарам! Отягощал землю налогами и не платил дани ординской! Разгневил Царя и не стоит за отечество!» Сие неудовольствие народное, по словам одного Летописца, столь огорчило Великого Князя, что он не въехал в Кремль, но остановился в Красном селе, объявив, что прибыл в Москву для совета с материю, Духовенством и Боярами. «Иди же смело на врага!» - сказали ему единодушно все духовные и мирские сановники. Архиепископ Вассиан, седой, ветхий старец, в великодушном порыве ревностной любви к отечеству воскликнул: «Смертным ли бояться смерти? Рок неизбежен. Я стар и слаб; но не убоюся меча Татарского, не отвращу лица моего от его блеска». - Иоанн желал видеть сына и велел ему быть в столицу с Даниилом Холмским: сей пылкий юноша не поехал, ответствуя родителю: «Ждем татар»; а Холмскому: «Лучше мне умереть здесь, нежели удалиться от войска». Великий Князь уступил общему мнению и дал слово крепко противоборствовать Хану. В сие время он помирился с братьями, коих Послы находились в Москве; обещал жить с ними дружно, наделить их новыми волостями, требуя единственно, чтобы они спешили к нему с своею воинскою дружиною для спасения отечества. Мать, Митрополит, Архиепископ Вассиан, добрые советники, а всего более опасность России, к чести обеих сторон, прекратили вражду единокровных. - Иоанн взял меры для защиты городов; отрядил Дмитровцев в Переславль, Москвитян в Дмитров; велел сжечь посады вокруг столицы и 3 Октября, приняв благословение от Митрополита, поехал к войску. Никто ревностнее Духовенства не ходатайствовал тогда за свободу отечества и за необходимость утвердить оную мечом. Первосвятитель Геронтий, знаменуя Государя крестом, с умилением сказал: «Бог да сохранит твое Царство и даст тебе победу, якоже древле Давиду и Константину! Мужайся и крепися, о сын духовный! как истинный воин Христов. Добрый пастырь полагает душу свою за овцы: ты не наемник! Избави врученное тебе Богом словесное стадо от грядущего ныне зверя. Господь нам поборник!» Все Духовные примолвили: Аминь! буди тако! и молили Великого Князя не слушать мнимых друзей мира, коварных или малодушных.

Н.М. Карамзин. История государства российского

«МНОГО ДОРОГ БУДЕТ НА РУСЬ»

Ахмат, не пускаемый за Угру полками московскими, все лето хвалился: «Даст бог зиму на вас: когда все реки станут, то много дорог будет на Русь». Опасаясь исполнения этой угрозы, Иоанн, как только стала Угра 26 октября, велел сыну, брату Андрею Меньшому и воеводам со всеми полками отступить к себе на Кременец, чтоб биться соединенными силами; этот приказ нагнал ужас на ратных людей, которые бросились бежать к Кременцу, думая, что татары перешли уже чрез реку и гонятся за ними; но Иоанн не довольствовался отступлением к Кременцу: он дал приказ отступить еще от Кременца к Боровску, обещая дать битву татарам в окрестностях этого города. Летописцы опять говорят, что он продолжал слушаться злых людей, сребролюбцев, богатых и тучных предателей христианских, потаковников бусурманских. Но Ахмат не думал пользоваться отступлением русских войск; простоявши на Угре до 11 ноября, он пошел назад чрез литовские волости, Серенскую и Мценскую, опустошая земли союзника своего Казимира, который, будучи занят домашними делами и отвлечен набегом крымского хана на Подолию, опять не исполнил своего обещания. Один из сыновей Ахматовых вошел было в московские волости, но был прогнан вестью о близости великого князя, хотя за ним в погоню пошли только братья великокняжеские. О причинах отступления Ахматова в летописях говорится разно: говорится, что когда русские начали отступать от Угры, то неприятель, подумав, что они уступают ему берег и хотят биться, в страхе побежал в противную сторону. Но положим, что татары подумали, будто русские отступают для завлечения их в битву; все же они отступали, а не нападали; следовательно, татарам не для чего было бежать; потом великий князь дал приказание своим войскам отступить от Угры, когда эта река стала, она стала 26 октября; положим, что между установлением ее и приказанием великого князя протекло несколько дней, но все же не пятнадцать, ибо хан пошел от Угры только 11 ноября; следовательно, если мы даже и допустим, что татары побежали, видя отступление русских, то должны будем допустить, что они потом остановились и, подождав еще до 11 ноября, тогда уже выступили окончательно в обратный поход. Другие летописцы говорят правдоподобнее, что с Дмитриева дня (26 октября) стала зима и реки все стали, начались лютые морозы, так что нельзя было смотреть; татары были наги, босы, ободрались; тогда Ахмат испугался и побежал прочь 11 ноября. В некоторых летописях находим известие, что Ахмат бежал, испугавшись примирения великого князя с братьями. Все эти причины можно принять вместе: Казимир не приходил на помощь, лютые морозы мешают даже смотреть, и в такое-то время года надобно идти вперед, на север, с нагим и босым войском и прежде всего выдержать битву с многочисленным врагом, с которым после Мамая татары не осмеливались вступать в открытые битвы; наконец, обстоятельство, главным образом побудившее Ахмата напасть на Иоанна, именно усобица последнего с братьями, теперь более не существовало.

С.М. Соловьев. История России с древнейших времен